Ее лицо мерещилось ему повсюду. На мягкой серой поверхности диктостола, на блестящих панелях банка мемофайлов, на кожухе переговорного устройства или просто на вон той стене его офиса. За стеклом обзор­ного окна, шириной в целый фут, открывался вид на просторы Великого Лос-Анджелеса с его гигантскими, высящимися башнями в деревенском стиле, сверкаю­щие белыми и алыми цветами в лучах полуденного со­лнца. Однако, в данный момент вся эта красота не тро­гала Томаса Барнли.

Он думал про Франческу Андрес. Франческа была высокой рыжеволосой девушкой с гибким станом. Она работала младшим разработчиком сюжетов в одной фирме, выпускающей секскниги в 28 Секторе Великого Лос-Анджелеса. Барнли познакомился с ней, наблюдая за расчисткой места, где произошла катастрофа моно­рельса. Это было семь с половиной недель тому назад, и теперь он был глубоко влюблен в девушку. Она была загадкой.

- Сколько? - спросил Боук Фонсека.

Барнли поднял голову и увидел стоящего перед ним своего Непосредственного Начальника, поправляюще­го нарукавники. На нем был обычный его твидовый кос­тюм.

- Чего сколько?

- Сколько ворон успел насчитать с начала рабочего дня?

Это была, более или менее, шутка, и Барнли улыбнулся.

- Простите, Боук.

- Франческа? - спросил Непосредственный Начальник. Он подошел ближе к креслу Барнли.

Барнли часто посвящал Фонсека в свои проблемы.

- Прошлым вечером она снова исчезла, - сказал он.

- Это уже четвертый раз с тех пор, как вы знакомы.

- Пятый, - Барнли пожал плечами. - И у нее всегда есть убедительный повод. Ее дядя вывихивает руку, мусоровоз увозит ее по ошибке далеко от дома, неожи­данно объявляется вторая бывшая жена ее папы, чтобы одолжить немного ракетного горючего. Не знаю, по ка­кому-то совпадению она исчезает всегда, когда мы с ней договариваемся встретиться в одном ресторанчи­ке. Такое небольшое заведение в венерианском стиле. Они уже не хотят давать мне столик на двоих.

- Понятно, - сказал Боук. - Ну а что насчет послед­них данных по Внутреннему Рынку?

- Последний раз ее замели слишком ревностные охотники на подонков, - сказал Барнли. Он поднял со стола колоду перфокарт.

- Думаю, мне надо ей верить, - сказал он задумчи­во.

- Ты хочешь ей верить.

- Конечно. Я люблю ее.

- А она любит тебя.

- Ну. Я чувствую, что да, - ответил Барнли. - Хотя прямо об этом она еще не сказала. Но ей всего лишь 23 года, и в этом возрасте трудно выразить словами свои чувства, не то, что, скажем, в 27 лет.

Фонсека указал на перфокарты в его руке.

- Департамент Подаяний жаждет знать уровень удовлетворенности на последних раздачах.

- О, - сказал Барнли, - я еще не закончил обработ­ку. Могу сказать в общих чертах. Отпетые Скандалис­ты-Бездельники предпочитают даровые капли от кашля шерстяным носкам. Снижение интереса к иллюстриро­ванным книжкам и карандашным пеналам. Голодающие Беспризорники из Сектора 84 более охотно берут суп из псевдоговядины, чем из псевдоутки. На Удивляющий Эрзац-Рис больше спроса, чем на Крошки Юбилейного Печенья №2. Некоторые из них съели свои опросные листы и снизили, тем самым, достоверность собранных данных.

- Я прикажу им переориентироваться насчет капель от кашля и супа из псевдоговядины.

- Я закончу обработку данных по карандашным пе­налам к концу рабочего дня.

Фонсека поправил нарукавники.

- Увидишься с ней вечером?

- Надеюсь, что так.

- Постарайся все уладить, - сказал Непосредствен­ный Начальник. - Канцелярия Пределов Роста недово­льна работой нашего отделения Министерства Благо­состояния в последние несколько недель.

- Моя вина, - признался Барнли.

- Не могу же я им в докладных объяснять про лю­бовь, - сказал Фонсека, отступая назад. - Не унывай.

И он удалился.

Барнли вздохнул. Хочешь, не хочешь, а надо как-то отладить свои отношения с Франческой.

Рэнди Айзенер был небольшого роста, стриженый «под ежика» мужчина около тридцати лет. Он ведал связями с прессой при втором по величине и значению Клубе Самоубийц Великого Лос-Анджелеса. Барнли ожидал его и помахал ему рукой, когда Рэнди появился на пороге бара.

Айзенер опустился в красное пластиковое кресло по другую сторону столика из черного дерева.

- Почему ты выбрал андроидный бар?

- Осточертели заведения с живой прислугой, - от­ветил Барнли. В свое время они были однокурсниками и остались друзьями до сих пор. - Франческа всегда выбирает заведения с живой прислугой, чтобы не вы­деляться.

- Я думал, у тебя этим вечером встреча с ней?

- Ее снова замели охотники на подонков, - сказал Барнли, - но на этот раз, по крайней мере, она нашла время позвонить мне и предупредить.

К ним подкатил серебристый бочкообразный андроид.

- Сэр, сэр, сэр?

- Скотч, - ответил Айзенер.

- То же самое, - сказал Барнли.

- Сэр, сэр, сэр, - ответил официант и укатил прочь.

- Даже андроиды умеют выглядеть высокомерно, - заметил Барнли. - Я тебя от чего-то оторвал?

- Ничего страшного. Я никогда не любил поминки.

- Поминки?

- Моя тетя Джуди, - сказал Айзенер. - Умерла вче­ра.

- О, - сказал Барнли. - Да, так насчет Франчески. Я в полной растерянности и совершенно не соображаю, что мне делать. То есть, я люблю ее и мне кажется, что она любит меня, но я никогда не могу понять, как мне правильно вести себя с ней.

- Тебе везет на литературных работников, - сказал Айзенер. - Вроде той девицы, что придумывала тексты афиш.

- Нет, нет, - ответил Барнли, - Франческа совсем другая. Это очень разумная и честная девушка.

Подкатил официант-андроид и поставил на стол за­казанную выпивку.

- Ну, хорошо, - сказал Айзенер. откинувшись на спинку кресла. - Но у нее, как и у той, обнаружилась привычка исчезать. В прошлый раз, как, оказалось, там были замешаны два бывших марсианских акробата не у дел.

Барнли покачал головой.

- Мне тоже приходила в голову мысль, что в жизни Франчески есть еще кто-то, кроме меня.

- Тип, тип, тип, - сказал андроид. Айзенер ткнул в него жетоном.

- Проваливай.

- Как бы ты поступил на моем месте? Айзенер прищурил глаза и, почесав макушку, ска­зал:

- Ты не способен сам объективно разобраться во всем этом. Я бы посоветовал тебе обратиться в ГБВНЛ.

- Ты шутишь! - воскликнул Барнли. - В Государ­ственное Бюро по Вопросам Неразделенной Любви? Никогда!

Айзенер отогнал мушку от своего бокала.

- Ты меня спросил. Я ответил. В конце концов, я вот уже два месяца по два раза в неделю обсуждаю с тобой проблему Франчески.

- Сегодня уже семь с половиной недель.

- Неважно; Часть налогов, что мы платим, идет на содержание Бюро Неразделенной Любви. Оно пол­ностью автоматизировано. Нет никакой нужды делиться с посторонними людьми. Пойди к ним и поведай им свои заботы.

Барнли сделал отрицательный жест рукой.

- Я сам справлюсь с этим.

- ГБВНЛ - единственное заведение, способное объ­ективно разобраться в твоем деле, и оно оснащено всем необходимым, чтобы по-настоящему помочь тебе, - сказал Айзенер. - А если ты будешь продолжать в том же духе, то рано или поздно вступишь в какой-нибудь клуб Самоубийц.

- Я думал, они созданы только для пожилых граж­дан, - сказал Барнли.

- Не вполне. Это зависит... - начал было Айзенер. - Впрочем, не буду тебе забивать этим голову. О пробле­мах перенаселения мы поговорим как-нибудь попозже.

- Самое главное, что мне не нравится в Бюро Не­разделенной Любви, это то, что надо давать подписку. Что будешь следовать их указаниям.

- Даже так?

- Именно. Я хочу совета, а не приказа.

- Но они смогут привести тебя в нормальное состо­яние, - сказал Айзенер. - А ты уверен насчет того, что надо обязательно выполнять их указания?

- Да. Они берут на сопровождение каждого, кто к ним обращается, и если ты не выполняешь инструкций. То это подрывает фактор достоверности. Так что они делают все, чтобы ты не уклонялся.

- Каким образом?

- Я деталей не знаю, - сказал Барнли. Он встал. - Позвоню, пойду, может Франческа уже освободилась.

- Ты можешь, по крайней мере, хоть заглянуть в ГБВНЛ.

- Нет, - ответил Барнли.

Он позвонил Франческе, но экран видеофона оста­вался темным.

Струи дождя стекали по стеклянному куполу закры­того парка. Барнли поерзал по скамейке, любуясь профилем Франчески.

-          Я рад встрече с тобой.

Девушка улыбнулась, глядя прямо перед собой.

- Это тот самый парк, где мы встретились на второй день после нашего знакомства, - сказал Барнли.

- Это было шесть или семь недель тому назад.

- Восемь.

- Ты так хорошо все помнишь, - сказала девушка. Ее рыжие волосы спадали ей на плечи. Ее кожа была бледной и слегка веснушчатой.

- Ты проявляешь сентиментальность.

- Как там эти твои охотники на подонков? Франческа повернулась к нему.

- Том...

-Да?

- Ничего.

- Что?

-Ну...

- Что же?                    

- Я очень сложная натура.     

- Загадочная.

- Да. И запутанная тоже.

- Потому я и обожаю тебя.

- И зря.                    

- Почему?

- Как-нибудь я скажу тебе.

- Когда?

- Не знаю.

- А про что ты хочешь мне сказать?

- Нам обязательно надо все время разговаривать?

- Нет.

Кибернетический спаниэль пробежал мимо них, об­нюхивая бутоны синтетических роз. Три малиновки прыгали по настоящей траве. Купол над головой выгля­дел скользким.

- Том...

-Да?

- Никакой охоты на подонков не было.

-Да?

- Я встретила одного акробата на той вечеринке.

- На какой вечеринке?

-          На той самой, на которую я пошла, когда в про­шлый раз говорила тебе об охоте на подонков. Тогда тоже не было никакой охоты.

- Черт возьми, Франческа.

- И я все время так поступала.

- А теперь ты ощутила потребность рассказать мне об этом?

- Вроде того.

- И рассказала.

- Похоже на то.

- Зачем?

- Поговорим об этом позже.

- Когда?

- Позже. Завтра.

- Хорошо. А когда завтра?

- Я позвоню тебе.

- Но ведь ты действительно любишь меня, Франчес­ка. Я это чувствую.

- Возможно. Я не знаю. Я - сложная натура.

- Но послушай...

Но тут истекло время, на которое они сняли скамей­ку, и им пришлось уступать место следующей в очере­ди паре. Когда они вышли наружу, Франческа распро­щалась с ним и пошла одна под дождем в свою контору по выпуску секскниг, поработать над сюжетом, который нужно было срочно сдать.

Через три с половиной дня Барнли, обговорив все со своим Непосредственным Начальником и Рэнди Ай­зенером, решился обратиться в Государственное Бюро по Вопросам Неразделенной Любви.

Франческа продолжала оставаться загадкой, и он вдруг ощутил, что сам не справится.

Все машины, с которыми он столкнулся в первые часы своего пребывания в Бюро, были полны сочувст­вия и понимания. Они внимательно слушали и через уместные интервалы издавали жужжание и легкое клацанье. Все заведение дышало атмосферой интима и доверительности, и Барнли не увидел в нем ни одного живого человека, если не считать момента, когда он по ошибке заглянул в утешительную комнату и мельком увидел в ней плачущего покинутого дантиста.

Крыло Принятия Решений было расписано приглу­шенными пастельными тонами и представляло собой комплекс извивающихся коридоров и комнат с закруг­ленными углами. Перфокарта, выданная в крыле Предварительного Обследования, поведала Барнли, что ему надлежит пройти в Комнату Принятия Решения №259.

Комната №259 оказалась маленькой и сумеречной. Ее стены были окрашены в приглушенный розовый цвет. А потолок терялся в мягкой тени. Машина Выдачи Решений была ростом с человека, угловатая и сереб­ристая. Только ваза с вьющимися растениями слева от нее да кружевной передничек на корпусе несколько умаляли производимое ею впечатление действенного сочувствия.

- Я - Томас Барнли.

- Карту, - сказала машина.

- Извините.

Он торопливо ввел перфокарту во входное отверс­тие, оформленное в виде сердечка.

- Вот.

Машина Выдачи Решений замигала огоньками.

- Ну, парень, - сказала она проникновенным груд­ным голосом, - ты и влип!

Барнли не отрывал глаз от диффузора ее динамика.

- Я объяснил все вашим людям... вашим машинам там. Они просмотрели все данные относительно Фран­чески в Главном Банке Данных Центра Великого Лос-Анджелеса. Франческа - это имя девушки, которую я люблю.

- Я это знаю, приятель. Ну, скажу я тебе, и подце­пил ты кралю.

Машина издала звук «хух», изображающий вздох.

- Но решение тут простое. Эта деваха ничего, кро­ме неприятностей, тебе не принесет. Одно только рас­стройство. Мой совет таков: А. Забудь ее. Б. Остере­гайся ее. Всего хорошего.

Барнли ткнул в машину пальцем.

- Ты что - издеваешься? Я пришел в ваше Бюро Неразделенной Любви, чтобы получить совет, как мне добиться взаимности. А ты мне что плетешь? Забыть ее?

- Послушай, - сказала машина. - У вас у обоих слишком непостоянные, изменчивые характеры. Ничего у вас не выйдет. Так что забудь. Беги от нее. Исчезни с ее горизонта. Сгинь. Прогнозы на романтическую связь отрицательны. Семейная жизнь невозможна. Возвращайся к своей работе и забудь эту бодягу.

- Забыть Франческу?

- Беги от нее, как от чумы.

- Это нелепо, - сказал Барнли, махнув рукой в сто­рону двери. - Я убиваю время, втолковывая всем этим механизмам, почему я так влюблен именно во Фран­ческу и почему я так уверен, что она меня в общем тоже любит. Что же - эта информация до тебя не дошла?

- Детка, в моей памяти есть вся информация, вклю­чая файлы, заведенные на нее с тех пор, когда три последних ее хахаля пришли просить совета по анало­гичному поводу. Ты кажешься мне - дай проверить - да, ты, сдается мне, парень с добрым сердцем. У тебя высокий показатель симпатии к детишкам и зверуш­кам. Покончи с Франческой.

- Мне будет трудно сохранить этот показатель, если у меня не будет Франчески.

- Ты подписал бумагу, что соглашаешься следовать моим рекомендациям? - сказала машина, понижая го­лос. - Верно? Верно. А теперь, если не хочешь попасть в дурдом, прекрати меня доставать и вали отсюда. Эта твоя Франческа - придурочная девка, и она для тебя - погибель. Не будь жопой.

- И это таким языком ты говоришь о любви? - спро­сил Барнли. - Пошла бы ты к черту. Не нуждаюсь я в твоих советах. Подавись ими.

- Это ты сейчас так говоришь. Но попробуй только не выполнить моих указаний. Вся чертова правитель­ственная система Великого Л.- А. - юридическая, ис­полнительная и законодательная - обладает всеми полномочиями сотрудничать с нами в таких случаях.

- Что это значит?

- Это значит, что если ты не перестанешь встре­чаться с Франческой Андрес, то получишь по башке. Причем, вполне законным путем.

- Я буду с ней встречаться. Машина «пожала плечами».

- Спорим?

- Как мне отсюда выйти?

- Направо, парень. Дверь с купидоном. Барнли вылетел из комнаты. На улице его лицо пе­рестало искажаться от, ярости и приняло привычное угрюмое выражение. Да, обращаться в Бюро Неразде­ленной Любви было ошибкой. Но, по крайней мере, это прояснило ему его собственные мысли. Он теперь твердо знал, что любит Франческу и что за нее стоит бороться.

Воздушное такси-автомат доставило его по непра­вильному адресу. Оно высадило его на тротуар и взмы­ло в воздух так быстро, что Барнли не успел запротес­товать. Перед его внутренним взором стоял образ Франчески. Он сообразил, что от башни, где она жила, его отделяет несколько миль. Досадное, но преодоли­мое препятствие. В любом случае, это входило в цену, которую он должен заплатить за Франческу. Надо пре­одолевать неожиданные трудности. Франческа этого стоит.

Барнли увидел будку видеофона и направился к ней. День выдался погожий, весеннее небо было чисто-го­лубым, но начинало уже темнеть. В будке он набрал ее номер и смотрел на экран видеофона, облизывая верх­нюю губу. После нескольких томительных секунд экран произнес:

- Этот номер переброшен на нефункционирующий базис. Отмените вызов и попробуйте позвонить через час.

Барнли попытался набрать номер еще раз и получил тот же ответ.

Некоторое время он гадал, что это такое - случай­ность, или же Бюро Неразделенной Любви уже начало вмешиваться в его дела. Он вышел из будки и пошел пешком. Временами он поглядывал вверх, надеясь поймать свободное аэротакси. Безуспешно.

Барнли припустил, как на состязаниях по спортив­ной ходьбе, и достиг района, где высились башни Фон Стройхайм-Пацифика, примерно через час. С приврат­ником в вестибюле было что-то не так. Когда Барнли пробивался через рощицу пальм в оранжевых кадках, занимающую половину холла, усатый привратник каш­лянул. Странное поведение для андроида. Барнли зако­лебался.

-          Хотите видеть кого-нибудь из жильцов? - спросил привратник, чуть ли не подмигивая левым глазом.

- Мисс Андрес из 22С. - ответил Барнли. - Простите, пожалуйста, вы андроид?

- Нет. Я живой. Я - Твитчелл из команды Борьбы с Отклонениями. У нас много жалоб.

- Насчет чего?

- Боюсь, в данный момент это не подлежит публич­ной огласке, - ответил Твитчелл. Он обогнул кадку с пальмой. - Я полагаю, молодой человек, разрешения на Тунеядство у вас нет?

- Нет, - ответил Барнли, - я никогда не занимался тунеядством.

- Это первое оскорбление, которое вы сегодня про­изнесли?

Барнли попятился и уткнулся спиной в дверцу лиф­та.

- Первое что? О чем это вы?

Твитчелл кивнул головой. При этом его усы отвали­лись. Оба следили, как усы, кувыркаясь, приземлились на паркетном полу.

- Вот, - сказал Твитчелл, вручая Барнли желтую перфокарту. - Возьми и успокойся. У тебя есть еще два часа, чтобы заплатить штраф, но помни, что в эти часы транспорт порой ходит крайне нерегулярно.

Барнли глянул на перфорированную квитанцию.

- Но мое имя было выбито здесь заранее!

- Служба безопасности Великого Л.- А. действует очень эффективно, - заявил Твитчелл, запихивая свои усы за кадку с пальмой. - А теперь катись.

- Сначала увижу мисс Андрес, - ответил Барнли.

- Ее нет дома.

- Я проверю.

Он нажал кнопку лифта.

- Лифт не работает.

Дверь вестибюля распахнулась и в холл вошел ан­дроид золотисто-голубой расцветки.

- Кто вызывал полицию? - спросил он. Твитчелл мотнул головой в сторону Барнли.

- Возьми этого парня с собой на Бейл Плаза, чтобы он там успокоился.

И, улыбнувшись, добавил Барнли:

-          Он доставит тебя туда быстрее, чем городской транспорт. Верно, 0'Брайен?

- Это точно! - 0'Брайен скрутил Барнли в охапку и поволок на улицу.

Черный крейсер Полицейской Службы скользил сквозь ночное небо. Пустой отсек, где никого, кроме Барнли, не было, заполняло раздражающее дребезжа­ние. Барнли опустился на колени и стал осматривать выщербленный пол, пытаясь найти источник звука. Одна из больших стыкующихся секций пола оказалась незакрепленной и хлопала на ветру. Барнли поразмыс­лил несколько секунд и рванул на себя отошедший край секции. Не слышно было никакого сигнала тревоги. Прямо под собой он увидел верхушки городских башен. Они летели над знаменитой старой мексиканской частью Великого Л.- А., поэтому пентхаусы здесь были глинобитными и крыты соломой. Когда крейсеры скользили на высоте всего лишь нескольких футов над имитацией миссионерской колонии, Барнли выпрыгнул в ночь. Он совершил неловкое полусальто и призем­лился на пыльных красных черепицах. Он соскользнул вниз по крыше (это сопровождалось треском и скре­жетом) миссионерской сувенирной лавочки и плюхнул­ся рядом с индейским жертвенником. Некоторое вре­мя он лежал тихо, прислушиваясь к затухающему зву­ку крейсера и одновременно пытаясь, не делая ни од­ного движения, определить - не сломал ли он костей. Все, вроде, было в порядке.

Механическая ласточка прыгнула ему на поясницу и стала клевать. В остальном вокруг было тихо. Он шуга­нул птицу, поднялся на ноги и двинулся сквозь тьму к краю крыши небоскреба. По глухой стене здания вниз вела пожарная лестница. Он уперся в глинобитное ог­раждение крыши и перенес свое тело наружу. Полицей­ские в крейсере, похоже, еще не хватились его. Если повезет, то он успеет быстро спуститься на улицу и скрыться во мраке до того, как объявят тревогу.

Скорее всего, его намеренно пытались держать вдали от Франчески. Как бы там ни было, Барнли был твердо устремлен на то, чтобы ее увидеть. Теперь он в советах не нуждался.

Ко времени, когда, спустя три дня, он смог снова добраться до жилища Франчески, она успела съехать. На изобретение уловок, позволивших ему проникнуть в здание и избегнуть лап полиции, ему пришлось затра­тить гораздо больше времени, чем он предполагал. В частности, потребовалось подкупить трех разных слу­жащих и демонтировать двух андроидов.

Франческа съехала, не оставив нового адреса. Бар­нли это не остановило. Ее образ, ее рыжие волосы и стройный стан были всегда с ним. Он знал, что ин­стинкт влюбленного безошибочно приведет его к ней.

Темп поисков, однако, снизился. Поскольку его ра­зыскивала полиция, то продолжать работу в Бюро Бла­госостояния он уже, естественно, не мог. Боук Фонсе­ка, его Непосредственный Начальник, проявил сочувст­вие, когда Барнли рискнул позвонить ему. Только бла­годаря Фонсеке у Барнли появился запас пищи - целых три дюжины коробок Удивляющего Эрзац-Риса - и он мог продолжить свой поиск. Он поселился в одном из секторов, где обитали Отпетые Скандалисты. Лучшие притоны Отпетых Скандалистов были давным-давно переполнены, и он даже не мог внести свое вымышлен­ное имя в список очередников. В конце концов, он на­шел место на полу одного из притонов в пригороде секторов Отпетых Скандалистов. В этих краях даже по­собий не раздавали.

Он сумел выглядеть достаточно презентабельно, чтобы прочесать сектор 28 и попытаться засечь Фран­ческу около места ее работы. После пяти дней развед­ки выяснилось, что ее перевели в дочернее отделение фирмы книжной макулатуры в район Сан-Диего Велико­го Л.- А.

Собрав остатки денег и риса, Барнли пустился в путь на юг. Безработный оператор «одноруких банди­тов», который ночевал на том же полу, что и Барнли, рассказал ему, что старое тихоокеанское прибрежное шоссе все еще существует, и по нему можно передви­гаться. Его редко посещала полиция, и, следовательно, у бродяги, направляющемуся по нему в Мексику, был реальный шанс.

Неподалеку от Лагуна-Бич какие-то добрые люди напоили его задаром и в усмерть. Протрезвев, он сооб­разил, что добрые люди были на самом деле андроидами из комиссии по трудоустройству бродячих элемен­тов и что он самолично подписал трудовой контракт. К счастью, даже в пьяном бреду он подписался вымыш­ленным именем. К счастью, андроиды поверили этому имени и не дознались, что его преследует полиция.

Неделей позже, пробуждаясь от снов, в которых он видел Франческу и «обонял» аромат ее волос. Барнли обнаружил себя на крейсере, совершавшем экскурси­онные поездки между Марсом и Венерой. Он уже усво­ил, что в его обязанности входило поддержание в по­рядке духовой музыкальной системы. Здесь не было эффективной отлаженной автоматической музыки Ве­ликого Л.- А. Для Барнли потянулась унылая череда од­нообразных дней, которые он проводил, заводя рукоят­кой граммофоны, подталкивая механизмы смены дис­ков и заменяя кассеты с лентой.

В одно прекрасное утро, когда Барнли сообразил, что он находится в разлуке с Франческой уже больше времени, чем был знаком с ней, он возглавил бунт. То был туманный теплый день, и их корабль стоял в ре­монтном доке близ Венусбурга. Барнли и с ним еще шесть человек захватили корабль, и повели его в сторо­ну Марса, намереваясь высадиться на британской тер­ритории. Вдохновленный желанием увидеть Франческу, Барнли зарекомендовал себя заправским лидером.

Он даже смог уговорить присоединиться к восста­нию двух андроидов.

Посадку на Марсе они совершили очень неумело, и корабль разбился примерно в сотне километров от ближайшей марсианской колонии. Песчаные бури и вспышки каннибализма быстро сокращали количество выживших, и тремя неделями позже Барнли и андроид по имени Грубер остались вдвоем на обширной, покры­той красной травой равнине. Грубер, получивший ка­кое-то непонятное повреждение, свихнулся и не гово­рил ни о чем другом, кроме как о столицах разных государств. И хотя Барнли любил раньше поговорить с ним о Франческе, теперь он не выдержал, демонтиро­вал андроида и продолжал путь в одиночестве.

Почти месяц спустя в опустошенном Общественном Оазисе, который в свое время выстроили, потом оста­вили британцы, Барнли увидел Франческу. Во всяком случае, он мог бы поклясться, что видел ее. Ее загадоч­ную улыбку, ее рыжие волосы, развеваемые горячим ветром, ее упругую походку. Рейдеры Пустыни, взяв­шие его в этом месте в плен, уверяли, что это мираж. Барнли не стал с ними спорить.

Отряд состоял из трех сотен коренных марсиан и девятерых британских политэмигрантов. Главарь, че­ловек жестокий и толстокожий, без устали развлекался тем, что отпускал шуточки в сторону Барнли, по поводу его миража. Одним сухим, пыльным полуднем Барнли выхватил из-за пояса вожака его нож и уложил того на месте. Что автоматически сделало его новым атама­ном.

Барнли обнаружил в себе тактический и стратеги­ческий талант. Он решил, что если ему удастся захва­тить ближайшее поселение, форт Хаксли, то это будет сильным козырем при переговорах с британскими властями. Тогда он сможет поставить условие, чтобы его возвратили на Землю в Великий Лос-Анджелес. И конечно же, Англия должна будет посодействовать, чтобы с него сняли обвинение в тунеядстве.

Падение форта Хаксли вызвало обширное восста­ние рабов и борьбу среди конкурирующих банд и отря­дов, так что Британия вынуждена была послать на Марс дополнительный контингент войск. Барнли открыл в себе способности к политическим интригам, удачно объединил разрозненные силы повстанцев и встал во главе восьмитысячной армии людей пустыни. Он сооб­разил, что с такими силами он сможет держать под контролем весь этот сектор Марса и таким образом заставит Британию выслушать его. До сих пор англича­не решительно отказывались от ведения переговоров. Он привел свой план в исполнение.

Ветер гнал песчаные волны и трепал брезент поход­ного шатра. Потертые карты, которыми пользовался Барнли, тоже были все в песке. Он плюхнулся на свое излюбленное складное кресло и нахмурился. Он рас­слабил застежки на комбинезоне и отстегнул от пояса кобуру. Он положил бластерный пистолет и свой люби­мый нож на маленький походный столик и откинулся на спинку кресла, закрыв глаза.

- Наконец-то, - произнес хриплый голос. Барнли открыл глаза.

- Что?

В шатер влетел, размахивая руками, тощий человек с солнечными ожогами на коже и в костюме земного покроя, изъеденном песчаными бурями. За ним вошли два рейдера, подняли человека с пола, поставили пря­мо и дали ему еще одного пинка. Человек плюхнулся чуть ли не в кресло Барнли.

- Кто это? - спросил Барнли.

- У него дипломатический пропуск, - сказал один из стражников. - Шпион, наверно. Мы решили доставить его к вам.

- Я из Великого Лос-Анджелеса, - заявил человек. - Из Бюро по Вопросам Неразделенной Любви. Барнли выпрямился.

- Оставьте меня с этим человеком.

- Это заняло у меня несколько долгих мучительных недель, чтобы выследить вас. Моя фамилия Борман.

- Вы сказали - Бюро Неразделенной Любви? Борман вздохнул.

- Да. И я действительно крайне огорчен. Не знаю, известно ли вам, что кроме точных и отлаженных меха­низмов, в Бюро Неразделенной Любви имеется также обширный человеческий персонал.

- Я этого не знал.

- Ну, - сказал Борман, - что я могу сказать? Очень редко, но все же случается, что одна из этих дурацких машин ошибается, дает сбой.

Борман закашлялся.

- Простите. Этот ветер пустыни меня доконает. И как это вы тут обитаете? - прохрипел он.

- Я здесь уже два года.

- Да. - Борман снова вздохнул. - И все по ошибке. Крыло Принятия Решений откопало ее при последней годичной инспекции наших файлов. Понимаете, оказы­вается, Франческа Андрес - это девушка как раз для вас. А вы - парень как раз для нее. Да, конечно, у нее были некоторые проблемы, вызывавшие ее беспокой­ство и неровное поведение. Но одно наше мобильное устройство уже провело с ней сеанс шоковой терапии, и теперь она как огурчик и с нетерпением дожидается вас.

- Что это ты мне тут несешь?             

- То, что мы допустили ошибку, - ответил Борман. - То есть наши машины. Беда с этими машинами. Вечно ошибаются. Поэтому у нас есть специальный фонд для обнаружения и исправления ошибок. Ваш случай был, пожалуй, самым тяжелым. Вы, можно сказать, ус­пели наломать дров. Но, к счастью, все позади, мистер Барнли. Вы можете вернуться в Великий Лос-Анджелес и жениться на Франческе.

- Слушай, - сказал Барнли. - Здесь я принимаю решения. Никто - ни человек, ни машина - не может мне приказывать.

Борман нахмурился.

- Вы ее любите?

- Здесь я решаю, кого мне любить.

- Боюсь, - сказал Борман, снова вздыхая, - я при­был слишком поздно.

- То есть?

- Кажется, у вас уже развился комплекс искателей Чаши Грааля.

- Брось аллегории.

- Это значит, - сказал Борман, - что вы слишком долго занимались поиском. И объект поиска уже не имеет для вас никакого значения. Теперь для вас глав­ное - сам поиск.

Глаза Барнли сузились.

- Это, - произнес он холодно, - оскорбительные слова.

Его пальцы сомкнулись на рукоятке ножа.